Пять лет в Тибете | Forbes.ru
Игорь Минтусов, председатель Совета директоров «Никколо М» и вице-президент РАСО, о том, зачем он в шестой раз собирается в Тибет
Тибет всегда был загадочной страной, полумистическим символом. Сначала я хотел поехать туда «для галочки». А вышло так, что съездил туда уже пять раз.
Первая поездка в 2005 году была потрясающей и самой тяжелой в моей жизни. У моих друзей-компаньонов была цель сделать кору. Кора — это ритуальный обход вокруг горы, определенная религиозная процедура. Одна из самых важнейших буддистских святынь для коры — это гора Кайлас, которая находится на западе Тибета, примерно в 1500 км от Лхасы.
Стартовая точка обхода располагается на высоте 4500 м. Самая высшая точка этой коры — 5500 м. Обход составляет 53 км, или три дня с двумя ночевками. Поскольку в университете я занимался легкой атлетикой и был кандидатом в мастера спорта — бегал на длинные дистанции, — то мне казалось, что я за компанию с товарищем кору пройду легко.
Природа Тибета очень необычная. Это самое большое в мире плоскогорье, его площадь составляет 2 млн кв. км, это четверть Китая. Ты все время находишься одновременно в долине и в горах. Дорога по плоскогорью тяжелая: автобус трясется с максимальной скоростью 40 км/ч. Ночевали мы в деревнях, которые попадались нам два-три раза в день. Когда доехали до Кайласа и утром я встал, чтобы подойти к якам (мы должны были совершать кору на этих животных), я два раза упал. Китайский гид посмотрел на меня и сказал приблизительно так: а вас, Штирлиц, я попрошу остаться. Я не возражал. Мне пришлось провести в дацане три дня, ожидая, когда мои товарищи пройдут кору. У меня что-то случилось с вестибулярным аппаратом: я терял равновесие на ровном месте. Шел — земля на тибетских плоскогорьях неровная — и, даже если чуть-чуть спотыкался, не удерживал равновесие и падал. Головных болей не было, просто постоянная череда падений. Из-за горной болезни за девять дней путешествия я похудел на 10 кг.
Я пребывал в полузабытьи, в странном состоянии, когда снится сон, но утром просыпаешься и непонятно, был это сон или нет, настолько он реальный. Мне приснилось, будто у меня есть китайская знакомая и я на ней женился. Когда проснулся, я два-три дня не мог понять, было ли это на самом деле — настолько яркими были ощущения от церемонии бракосочетания. Но в целом три дня в дацане были чудными. Я читал книги о Тибете: всегда вожу в путешествия пять-восемь книг о стране, в которую еду.
Стандартная тибетская деревня выглядит ужасно. Поселения очень малы, во многих нет электричества. «Отели» в форме квадрата с внутренним двором, куда выходят комнаты. Одна из смешных особенностей: в Тибете кошмарные туалеты либо их вовсе нет. В поселении, где мы останавливались, туалет обычно находился в ста метрах от «отеля» и напоминал заведение на советско-российском полустанке: глиняная избушка, в которой помещался настил с отверстиями. Деления на мужской и женский нет, впрочем, там это никого не интересует.
Вначале я колебался — брать или не брать супругу. Но в те первые три дня поездки, когда мне было особенно тяжело, единственная мысль, которая меня согревала, что я ее не взял с собой. Если бы она оказалась в Тибете, я думаю, она просто убила бы меня за такой туристический «сюрприз». Она любит комфортные условия проживания, а там как минимум нет горячей воды в «отелях». Это я дипломатично выражаюсь.
Во второй раз в Тибет я снова поехал за компанию с товарищем в 2007 году и совершил в итоге кору пешком вокруг Кайласа. Я серьезно готовился, мы с товарищами запаслись лекарствами, я постоянно принимал таблетки от горной болезни.
Затем было две поездки в Восточный Тибет со стартовой точкой в городе Чэнду, столице провинции Сычуань. На востоке Тибета все принципиально по-другому. Там высокий уровень цивилизации, развита инфраструктура, дороги. Это создает контраст с Западным Тибетом, где все еще только строится.
Третья поездка расширила мое сознание, дала представление о других реальностях, о другом образе жизни. Вообще поездки в Тибет нельзя сравнивать с путешествиями в Камбоджу, Вьетнам, Лаос, потому что в Тибете важнейшей чертой идентичности является именно буддизм. Без понимания этого в особенностях Тибета не разобраться, ведь там все занимаются спасением, везде происходит поиск смысла жизни. Люди, как известно, делятся на две категории: первым интересен этот вопрос, а вторым — нет. Я принадлежу к первой категории. Поэтому тем, кто из первой категории и кто еще не нашел смысла жизни, — прямая дорога в Тибет.
Третья поездка была принципиально иной. Мне повезло, я познакомился с Владимиром Малявиным, выдающимся российским китаеведом, который, в частности, перевел на русский язык книгу Лао-Цзы. Он даосист, живет на Тайване, преподает в местном университете и иногда организовывает подобные поездки. Это уже не просто туризм, когда гид приводит вас к местам боевой славы и рассказывает о них.
Мы все время ведем беседы о смысле жизни, о судьбах буддийской, а заодно и российской интеллигенции. Одна из главных тем наших бесед — религия бон, существовавшая в Тибете до буддизма.
Меня потрясает, что только в VII веке нашей эры буддизм привезли в Тибет. А ведь Будда Шакьямуни жил в VI веке до нашей эры. То есть через 1200 лет учение Будды прибывает в Тибет, и опять через 1400 лет, в XX веке, тибетская ветвь становится главной ветвью в буддизме. Вот это сила идеи!
В буддизме нет бога, нет посю- и потустороннего мира, как в христианстве или исламе. Меня, атеиста, буддизм привлекает именно этим. Представьте, что каждая религия — это одежда в вашем гардеробе, которую вы выбираете, когда идете на какое-то мероприятие. Вы выбираете то, что вам удобно, что на вас хорошо сидит, что решает определенные социальные задачи. Кому-то удобно надеть зимний тулуп православия, кому-то — протестантскую рубашку, иудейскую тюбетейку. Когда я примеряю «одежду» из того, что есть в моем гардеробе, то понимаю, что мне удобнее буддизм.
Часть проблем других религий в буддизме снимается. Если в христианстве и в исламе главная проблема для «новичка» — преодолеть границу между верой и неверием, то в буддизме другой ракурс: все происходит из пустоты и все уходит в пустоту. Как понять это?
В Тибете переживаешь сильное эмоциональное воздействие. Ответы приходят уже через восприятие, а не через голову. Хотя как такового чувства просветления у меня не возникало. Может быть, потому, что я недостаточно серьезно занимался медитацией. Ведь это процесс, который ты должен проходить под руководством учителей. Это происходит не тогда, когда ты приходишь с рассеянным сознанием на службу в храм и скучаешь там, думая о своих московских делах, а мысль скачет с предмета на предмет. Суть медитаций в том, что ты работаешь со своим сознанием, концентрируешь его на определенных вещах.
Последний раз я ездил в Центральный Тибет. Это была комфортная поездка, поскольку мы ездили и ходили вокруг наиболее обжитой части Тибета на высоте в среднем 3500 м.
Мы прилетели в Пекин в семь утра, а в девять был самолет в Лхасу. Лхаса, столица Тибета, — красивый интересный город, где есть старая и новая части. В новую китайцы вложили массу денег, понастроив современные отели и бутики. А в старой потрясающие виды, рай для тех, кто ищет тибетско-буддийскую аутентичность, множество магазинов с экзотикой Тибета. Чтобы поехать в Лхасу, нужно отдельное разрешение. Его получают заранее — это не Турция, где штамп ставят прямо в аэропорту. Рекомендую договариваться с местными партнерами, которые должны это сделать за туриста. Самостоятельно путешествовать по Тибету не советую. Документы там проверяют в каждом административном районе.
В Центральном Тибете есть четыре ключевых монастыря, располагающихся примерно в 100 км от Лхасы. Два раза довелось общаться с живыми буддами — людьми, достигшими состояния просветления, но решившими остаться на предыдущей ступени, чтобы помочь всем остальным людям достичь просветления. В православной традиции они были бы оптинскими старцами.
Таких в Тибете две-три сотни.
Один из будд был плотно сбитым монахом семидесяти четырех лет. Владимир Малявин переводил мои вопросы на китайский, а женщина-переводчик уже сообщала их монаху на тибетском. Я спросил, знает ли будда, когда он умрет. Вопрос шел по цепочке. Будда удивился, внутренне вздрогнул и ответил «да». Потом сделал паузу и сказал, что это не эксклюзивное, не сакральное знание для тибетских монахов, многие обычные люди также знают ответ на этот вопрос. Второй вопрос, который я ему задал, звучал так: что вы знаете о России. Учтите, что старец живет в монастыре с пяти лет, он никогда и нигде не был. Я думал, он скажет «Ленин», «коммунизм», или «холод», или «перестройка». А он сказал: «Воевать вы любите». И все! Это была единственная фраза о России, которую он произнес! Время от времени я думаю над этой фразой. Это наше все. Он сказал ее с особой интонацией, немного улыбнулся. Суть России в этом. И никакого там Достоевского или Ленина.
Сейчас для меня закончился этап экстенсивного освоения Тибета — культуры, географии, истории.
Посещены многие монастыри. Начался этап внутреннего познания — в следующем году я поеду специально в монастырь для обучения практикам медитации. Выбрать учителя мне помогут на месте. Кто им станет, не так уж и важно. Ведь поездка в тибетский храм — это не поступление в американский университет Лиги Плюща.
— Записала Мария Гвоздева
За 70 лет жизнь продолжительность жизни в Тибете выросла вдвое
Предоставлено для China Daily
Кундрол — житель городка Начен городского округа Лхаса, административного центра Тибетского автономного района. Он радуется каждому дню и тому, что все еще здоров в свои 70 с лишним лет, гордится, что является старшим в своей семье, состоящей из четырех поколений. «Семь десятилетий назад, когда жизнь была намного тяжелее, а здравоохранение было не на высоте, вряд ли можно было найти семью из четырех поколений, — говорит Кундрол. — А сейчас это не редкость в Лхасе и остальной части Тибета».
Он родился в крепостной семье в конце 1940-х годов.
Его отец умер, когда мальчишка был еще совсем маленьким, и его матери пришлось очень много работать, чтобы в одиночку вырастить четверых детей. «Нехватка еды была самой большой проблемой для моей семьи, — рассказывает Кундрол. Когда мы были особенно голодны, приходилось есть даже траву». Но в конце 1950-х годов жизнь начала меняться к лучшему. Достигнув совершеннолетия, юноша пошел в армию, а позже устроился садовником в Лхасе. Он вышел на пенсию более десяти лет назад, и теперь его ежемесячная пенсия составляет более 3000 юаней (примерно 460 долларов).
Секретарь партии Тибетского автономного района У Инцзе рассказал, что рост продолжительности жизни, а также увеличение численности населения в Тибете произошли благодаря улучшению условий жизни и совершенствованию медицинского обслуживания. Чиновник привел данные последней национальной переписи Китая: население района выросло с 1,15 миллиона в начале 1950-х годов до 3,65 миллиона в прошлом году, а средняя продолжительность жизни практически удвоилась — с 35,5 года в 1951 году до 71,1 в 2020-м.
Ожидается, что средняя продолжительность жизни в Тибете к 2025 году составит 72,3 года, сообщил он.
У отметил, что сейчас Тибет является единственным провинциальным регионом Китая, которому не угрожает старение населения. Только 8,52 процента его жителей старше 60 лет. Молодые люди составляют высокий процент населения. У также сообщил об улучшении «качества» населения, то есть увеличении числа образованных людей.
За последние десятилетия в домохозяйствах Тибета наблюдается увеличение доходов
Мнение У разделяют многие жители Тибета. Так, 80-летний Чжамьян Ванчук и его жена являются старшими членами еще одной семьи из четырех поколений в микрорайоне Гьяронг в Лхасе. Пожилой мужчина сказал, что у него много друзей примерно такого же возраста. «Когда мы встречаемся друг с другом, то всегда говорим о росте населения в Тибете, — сказал Чжамьян Ванчук. — Замечаем, что это не только увеличение количества, но и повышение качества».
Говоря о повышении «качества», Чжамьян, конечно же, тоже имел в виду тот факт, что люди сегодня имеют лучшее образование, чем его сверстники.
В социальном учреждении в Лхасе: масляный чай — традиционный напиток Тибета. Фото: Ван Чжуанфэй / China Daily
В 2020 году в Тибете насчитывалось 920 начальных и средних школ и семь высших учебных заведений. Уровень охвата детишек школьным образованием достиг 99,93 процента. «В районе предлагается 15-летнее государственное образование от детского сада до средней школы по сравнению с девятилетним обязательным образованием в других частях страны», — рассказал У.
Но даже при том, что в Тибете доступно бесплатное базовое образование, местные жители готовы вкладывать средства в программы профессионального обучения. Они осознали, что образование — это инвестиции, направленные на ускорение их карьерного роста и улучшение условий жизни.
Наглядный пример — Чогьял, сельский житель уезда Гялзе городского округа Шигадзе. До 2016 года он жил в обедневшей семье. От односельчан узнал, что правительство Шигадзе организует различные образовательные курсы, чтобы помочь сельским жителям овладеть новыми навыками для будущего трудоустройства. Чогьял понял, что это возможность изменить свою жизнь и жизнь своей семьи к лучшему. Он поступил на курсы в Шигадзе в 2017 году и через несколько месяцев получил квалификацию сварщика.
В 2018 году он основал небольшую компанию, предлагающую сварочные услуги для местных строительных площадок. Годовая чистая прибыль от его бизнеса за последние годы выросла примерно до 250 тысяч юаней. Видя, что доходы его компании неуклонно растут, он призвал односельчан выучиться профессии сварщика и работать в его фирме.
«Теперь, когда я выбрался из бедности, планирую создать больше рабочих мест для местных жителей, чтобы помочь им повысить свои доходы», — сказал Чогьял.
По словам У, по мере того как жителям района было предложено больше работы и возможностей для бизнеса, за последние десятилетия в домохозяйствах наблюдается существенное увеличение доходов. «Последние официальные статистические данные показывают, что в прошлом году средний годовой доход на душу населения в городских и сельских районах региона достиг 41 156 и 14 598 юаней соответственно. Это в 89 и 134 раза больше, чем было в 1965 году», — подчеркнул У.
Страна-зазеркалье Таинственные обряды, бесконечные молитвы и фотографии трупов. Чем индийский Тибет удивил россиянина: Мир: Путешествия: Lenta.ru
Индия — особое место, стоящее особняком среди большинства других туристических направлений. Ее либо любят, либо ненавидят. Еще говорят, что до Индии нужно дорасти, хотя бы в том смысле, чтобы порой за внешней бедностью, иногда грязью и неустроенностью, увидеть нечто большое.
Это своего рода страна-зазеркалье, где вместо одного мира открывается множество тайных, невидимых миров. Тех, кто способен их разглядеть, Индия зачаровывает. Ну а у тех, кто привык видеть только оболочку, Индия часто вызывает неприятие и отторжение. И если ко всей территории в целом это относится с точностью 50 на 50, то в отношении индийского Тибета это правило действует на 100 процентов. Именно поэтому здесь почти не бывает случайных туристов, а те, кто приезжают в эти места, еще до поездки хорошо знают, зачем идут на другой конец света. Фотограф и путешественник Алексей Терентьев побывал в индийском Тибете и рассказал «Ленте.ру», чем эта территория так привлекает людей.
Предыстория
Само название «индийский Тибет» достаточно условно и не имеет точных географических границ. Обычно так называют северные регионы страны, в которых обитают исповедующие буддизм тибетцы. В некоторых местах эти народы проживали изначально, а в других — тибетские монастыри и поселения стали активно формироваться в XX веке, когда в результате насильственного присоединения Тибета к Китаю нынешний Далай-лама вынужден был покинуть территории и поселился в Индии, а вслед за своим духовным лидером последовали многочисленные тибетцы.
Сегодня индийским Тибетом называют районы в штатах Химачал-Прадеш, Ладакх, Сикким, Аруначал-Прадеш и ряде других на севере страны.
С первого взгляда может показаться, что индийский Тибет для Индии несколько инородное образование — другой язык, другая религия, другая культура. Однако это не совсем так, и объединяющих их вещей значительно больше, чем отличий. Самая главная особенность, свойственная и индийцам, и тибетцам, — это сильное влияние религии на повседневную жизнь обычного человека.
У невнимательного наблюдателя легко складывается ощущение, что люди живут сразу в двух мирах — мире богов и своих верований и в обычном повседневном мире, в котором нужно создавать семью, растить детей, зарабатывать деньги. На деле же есть только один мир, определенный религиозными верованиями человека, а внешний мир — всего лишь одна из его граней. Поняв это, путешественники смогут гораздо лучше познавать культуру и индийцев, и тибетцев.
Действительно, абсолютно все составляющие жизни человека — от рождения, заключения брака, рождения детей и смерти — подчиненны определенным духовным или религиозным правилам.
Даже такая вещь, как смерть, которую мы часто связываем с концом и предпочитаем об этом по возможности не думать, здесь не только имеет светлый аспект освобождения души и перехода в новое состояние, но и является объектом серьезной подготовки — ведь чтобы перерождение произошло удачно, важно состояние человека в момент смерти, имеет значение даже место, где человек умирает.
Неслучайно в буддизме существуют целые трактаты и практики, цель которых — правильно подготовиться к переходу, а для индийцев нет ничего лучше, чем умереть и совершить прощальный ритуал на берегах священного Ганга.
В гости к ламе
Помню один лама пригласил нас к себе в гости. Это было большой честью, и мы с радостью согласились принять его предложение. В небольшой комнатке на полу был расстелен ковер, лежали подушки, маленький столик со всеми необходимыми для проведения пуджи приспособлениями в виде колокольчика, ваджары и дощечек со священными текстами.
Монах угостил нас чаем. На одной стене висел портрет нынешнего Далай-ламы, а на другой, прямо над нами, — серия фотографий.
Первая изображала только что родившегося младенца, далее ребенка, красивого юношу, взрослого мужчину, старика, а затем следовали снимки трупа на разных стадиях разложения. Завершал серию кадр со скелетом. Понятно, что данная подборка не способствовала хорошему аппетиту, поэтому мы стали расспрашивать ламу об этих изображениях.
Смысл оказался очень простым. «Мы не должны забывать о бренности нашего тела, о скоротечности нашей жизни, не увлекаться внешними проявлениями, а стараться видеть за любой оболочкой дух и душу человека, его ум и другие качества, не связанные с внешностью», — пояснил он.
Некоторые монахи не ограничиваются картинками, а выполняют практики, призванные снизить зависимость от тела и сознания непосредственно на кладбище. Примером им стал сам Гуру Падмасамбхава, который достаточно долго не просто практиковал, но и жил на кладбищах в Индии.
Впрочем, буддизм сегодня вызывает интерес не только у тибетцев, но и у многочисленных последователей, живущих по всему миру.
Один только тот факт, что Далай-лама получил Нобелевскую премию мира говорит о том, что буддистский подход к жизни оказался близок многим людям. Вот именно такие люди, а также еще тысячи людей, которые в какой-то момент задумались о смысле жизни, о душе и духовности или просто захотели освоить йогу и медитацию из первоисточника, — отправляются сегодня, как и их предшественники много лет назад, на север Индии, в Гималаи, в индийский Тибет.
Резиденция Далай-ламы
Первое место, которое приходит на ум, когда речь заходит о буддизме сегодня, — это, несомненно, Маклеогандж, или, как его иногда называют, Верхняя Дхарамсала, — маленький поселок в предгорьях Гималаев. Когда-то его облюбовали англичане по причине тишины и прохлады, а потом, после сильного землетрясения, он был сильно разрушен и пришел в упадок.
Когда Далай-лама попросил убежища на территории Индии, ему отдали как раз этот маленький поселок. С тех пор городок полностью преобразился, превратившись в крупнейший центр по изучению тибетского буддизма.
Кроме собственно резиденции Далай-ламы, которая является святыней для верующих, сюда перевезли множество реликвий из Тибета, построили или обновили монастыри, возвели большую библиотеку, лучшую тибетскую школу, здесь же находится Институт тибетской медицины и астрологии Мен-Тси-Ханг и многое другое. Сюда за Далай-ламой из Тибета последовало более 80 тысяч тибетцев. И именно сюда съезжаются в первую очередь люди со всего мира, которым так или иначе интересен тибетский буддизм.
Вслед за монастырями стали расти отели, открываться кафе, а дальше последовали всевозможные студии йоги, медитации, рейки и так далее. Ехать сюда, несомненно, стоит — ведь именно здесь сегодня находится сердце тибетского буддизма. Сделать это в наше время совсем не сложно — достаточно долететь до Дели, пересесть на внутренний рейс до Кангры, а потом примерно за час любое такси довезет вас до заветной цели.
И первое, что делает любой, кто приезжает в Дхарамсалу, — отправляется в гости к Далай-ламе XIV. Еще совсем недавно, каких-то 10-15 лет назад, почти любой путешественник мог получить личную аудиенцию у его святейшества.
Сегодня все намного сложнее — для этого должны быть очень веские основания. Тем более, что нынешнему Далай-ламе уже немало лет, и сил на внешние связи остается не так много. Но даже сейчас, во всяком случае до начала пандемии, он регулярно проводил учения, на которых могли присутствовать все желающие.
Посмотрев резиденцию Далай-ламы, посетители совершают ритуальный обход по часовой стрелке вокруг дворца. Маршрут сам по себе очень красивый и составляет примерно полтора-два километра. Тропинка местами идет через лес, а в некоторых местах открывается невероятно красивый вид на лежащую внизу долину. Вдоль дороги находятся молитвенные барабаны — в каждом, как следует из названия, — пергаменты с написанными на них мантрами — при вращении мантры начинают работать, создавая определенные вибрации. Обход вокруг резиденции является особым ритуалом и называется корой.
Пускай тибетцы и верят, что вращать барабаны очень важно, главный акцент все-таки делается на внутреннем состоянии верующих.
Но как бы мы ни относились к буддизму, здесь действительно царит необыкновенно спокойная и умиротворенная атмосфера. А еще это лучшее место, где можно встретить разных людей и пообщаться с ними, — здесь, особенно в утренние и вечерние часы, можно увидеть всех, от паломников и местных жителей до высоких лам, геше и других учителей.
Люди
Если где-то на первое место в рейтинге интересов можно поставить архитектуру, историю или что-то еще, то в Индии в целом и в индийском Тибете в частности самое интересное — это люди. А если говорить о тибетцах, которые сегодня живут в Верхней Дхарамсале и окрестностях, то это люди вдвойне особенные.
Большинство из них последовало сюда за своим духовным лидером в поисках свободы исповедовать религию, в желании сохранить свою культуру, быть рядом с теми, кому они доверяют. Это требовало немалого мужества и силы духа. Многие рисковали жизнью и свободой, оставляли родных и близких, когда пешком по несколько месяцев шли через горы из Тибета в Индию.
Тензин Чодон, которую мы встретили на коре, родилась в Лхасе, столице Тибета. Сюда пришла с мамой в 2002 году. Тогда она была совсем маленькой девочкой, и вспоминает, как мама с несколькими другими женщинами несла ее за спиной. «После приезда меня отдали в тибетскую школу, — рассказывает Чодон. — А мама уехала назад в Тибет к отцу, но на границе ее поймали и посадили в тюрьму, где она провела два года. Китайские власти не дают очень многим тибетцам свободно покидать страну, и в случае поимки им грозит тюремное заключение, так и случилось с моей мамой. Но в 2009 году она смогла вернуться ко мне в Индию, и мы живем вместе. Правда, отец остался в Тибете, и нам его очень не хватает».
Тензин окончила школу и продолжает обучение, учит иностранные языки, хочет получить хорошее образование, что было невозможно в Тибете. Кроме того, Тензин часто ходит кору, начитывает мантры и надеется, что когда-нибудь вся семья опять будет вместе.
Еще одна интересная встреча произошла тут же с пожилой монахиней по имени Церин Долма.
У тибетцев каждое имя имеет свое значение. Церин означает «долголетие». Из родного Тибета Церин Долма пришла 21 год назад. В руках у монахини кусок глины. Глину мнут руками, потом придают ей определенную форму маленьких ступ. После этого их окрашивают в разные цвета — белый, желтый. Монахиня делает маленькие ступы для людей, которые хотят совершить подношение. Таким образом Церин Долма накапливает заслуги. Анилой (монахиней) женщина стала еще будучи ребенком, когда жила в Тибете. В долгий путь из Тибета на север Индии женщина пустилась с единственной целью — увидеть Далай-ламу и быть рядом с ним. Здесь эта ее мечта сбылась.
Сейчас монахиня живет одна. День ее всегда начинается в четыре-пять часов утра. После пробуждения она пьет чай, съедает легкий завтрак и после этого идет большую кору вокруг резиденции Далай-ламы. Второй раз кору проходит после обеда, и после второй коры обязательно идет в резиденцию Далай-ламы, где проходит малую кору. Дома каждый день монахиня зажигает лампаду и начитывает мантры.
Одна из основных — Ом Мани Падме Хум. Электричества в доме нет, поэтому, чтобы не сидеть в темноте, спать Церин ложится уже в шесть часов вечера. Так проходят большинство дней. Ритм жизни немного меняют пуджи, праздники. В свободное от коры и молитвы время монахиня делает для желающих маленькие ступы из глины для подношений. За это ей дают небольшие пожертвования, на которые она и живет.
Церин Долма не знает, что такое сожаление или несчастье. Жизнь для нее полна смысла, а мелкие неудобства вроде отсутствия света или протекающей крыши не могут омрачить главного — того, что находится внутри. Поэтому, говоря западным языком, Церин чувствует себя счастливой и живет в согласии с собой и окружающим миром, без страхов, сомнений и сожалений. А главный совет, который она могла бы дать молодым, — это делать свое дело. Меньше говорить и больше работать.
Тибетская медицина
Еще один повод для посещения индийского Тибета — это врачи тибетской медицины. В одной из наших экспедиций по северу Индии в группе был человек, который страдал от болей в спине.
У нас в стране он заплатил очень большие деньги за диагностику и лечение, был у разных специалистов, но за несколько лет ситуация только ухудшалась.
Поскольку одна из наших остановок была в Дхарамсале — центре тибетского буддизма в Индии, я предложил зайти к врачу тибетской медицины. Доктор пощупал пульс моего друга и определил, что источник проблемы не в спине, а в почках и некоторых других нарушениях организма, сама же спина совершенно здорова. Прописал местные травы и дал рекомендации по питанию и образу жизни. Уже через несколько дней мучившие много лет боли в спине полностью прошли.
Как я потом узнал, только по пульсу врачи тибетской медицины могут считывать до нескольких тысяч параметров. А если человек является наследственным медиком и обладает определенными возможностями, то он может определить не только состояние вашего организма, но даже предсказать некоторые события, которые произойдут с человеком в ближайшем будущем.
Одним из главных отличий тибетской медицины от современной аллопатии является то, что она не делит человека на отдельные органы, а рассматривает организм как единое целое.
И если врач находит нарушения, то очень мягко корректирует их с помощью трав и рекомендаций в области питания. Буддисты знают: то, что мы едим, также очень сильно влияет на нас.
Кроме того, местные доктора понимают, что люди — это не только физический организм, но и душа. Когда я первый раз пришел в обычную клинику тибетской медицины в Индии — что-то вроде нашей поликлиники — то, что я увидел, произвело на меня сильное впечатление. Перед открытием клиники все врачи собрались в одной из комнат, и я услышал пение — все они произносили слова буддийской молитвы.
Продолжалась молитва примерно полчаса, и только после нее начался прием. Позже я узнал, что так начинается каждый рабочий день. А после приема врач дал мне карточку, в которой написал назначение. Среди большого количества рекомендаций, связанных с пищей и образом жизни, на первом месте там был пункт о необходимости ежедневно сохранять внутренний мир и осознанность всего, что мы совершаем в жизни.
Заключение
Мир индийского Тибета имеет необычную для нас обертку, которая часто привлекает внимание: низкое звучание мантр в пении монахов, звуки труб и удары в огромные барабаны, устрашающие маски и таинственные изображения будд и бодхисаттв в древних монастырях, полные любви и мудрости глаза буддийских йогинов в белоснежных, как верхушки Гималаев, одеждах.
.. Всего не перечислить.
Гималаи всегда манили многих искателей и путешественников. А наш соотечественник Николай Рерих уехал в индийский Тибет со своей семьей, жил и творил в этих краях. На месте кремации Елены Рерих в небольшом монастыре в Калимпонге, с которым были связаны последние годы ее жизни, и по сей день стоит белоснежная ступа с ее именем.
Правда в том, что если путешественнику удалось познакомиться с настоящим Тибетом, то он уже навсегда останется с путешественником, вне зависимости от того, где физически находится его тело. Так, один раз начавшись на севере Индии, путешествие продолжается бесконечно.
20 ярких фотографий повседневной жизни Тибета
Рынки США Загрузка… ЧАС М С В новостях
Значок шевронаОн указывает на расширяемый раздел или меню, а иногда и на предыдущие/следующие параметры навигации.
ДОМАШНЯЯ СТРАНИЦАПутешествовать
Значок «Сохранить статью» Значок «Закладка» Значок «Поделиться» Изогнутая стрелка, указывающая вправо.Скачать приложение
Молитвенные флаги на берегу озера Намцо. Дамир Саголь/Reuters Разрешение на въезд в Тибет требуется для въезда в страну для граждан, не являющихся гражданами Китая, и вы, вероятно, тоже захотите привести себя в форму — на средней высоте около 4500 метров (или 14 700 футов) вы можете страдать от высотной болезни.
.
Однако вид на гору Эверест, дворец Потала и Намцо сделает ваши усилия чрезвычайно полезными.
Впереди 20 изображений богатой культуры Тибетского автономного района.
Тибет, родина самого высокого плато в мире, называют «крышей мира».
Дамир Саголь/ReutersПлато и его 37 000 ледников обеспечивают водой более половины Азии.
Дамир Саголь/ReutersОзеро Намцо считается священным местом.
Посетить его воды приезжают как туристы, так и тибетские буддисты. Дамир Саголь/ReutersМать с ребенком посещают озеро Намцо. На высоте более 15 000 футов над уровнем моря это самое высокое соленое озеро в мире.
Дамир Саголь/ReutersВозле озера выложены молитвенные флажки — здесь молятся мать и сын.
Дамир Саголь/ReutersДругие группы молятся у священных вод Намцо.
Дамир Саголь/ReutersКатание на яках — популярное занятие среди туристов.
Дамир Саголь/ReutersЭтот человек крутит молитвенное колесо перед дворцом Потала.
Дворец, которому более 1300 лет, когда-то был домом для Далай-ламы. Сегодня это музей. Дамир Саголь/ReutersЛюди приходят во дворец помолиться перед входом, ближе к входу.
Дамир Саголь/ReutersТуристы и местные жители также могут зайти внутрь.
Дамир Саголь/ReutersМуж и жена позируют в традиционной тибетской одежде для свадебных фотографий на горном перевале Няньцин Тангула.
Дамир Саголь/ReutersТрадиционный костюм включает в себя замысловатый головной убор.
Дамир Саголь/ReutersМужчины играют в маджонг.
Дамир Саголь/ReutersХрам Джокханг, расположенный в центре Лхасы, каждый день посещают тысячи тибетских буддистов, которые приходят помолиться как снаружи, так и внутри.
Дамир Саголь/ReutersВ магазине в Лхасе завернутые тибетские молитвенные флажки готовы к продаже.
Дамир Саголь/ReutersОкрашенные черепа яков используются для украшения домов.
Дамир Саголь/ReutersЖенщины стирают белье во дворе жилого дома в старой части Лхасы.
Дамир Саголь/ReutersТибетские буддийские монахи посещают лекцию в монастыре Сера в Лхасе.
Дамир Саголь/ReutersДепартамент образования Тибета курирует 73 тибетские школы, в которых учатся 24 000 учеников и работают 2 200 сотрудников. Здесь студенты в Лхасе работают в своем классе.
Дамир Саголь/ReutersЧитать далее
LoadingЧто-то загружается.
Спасибо за регистрацию!
Получайте доступ к своим любимым темам в персонализированной ленте, пока вы в пути.
Функции Визуальные особенности ТибетПодробнее…
После 100 часов в Тибете я понял, что пора уезжать
Загрузка
Приключения и опыт | Культурные традиции
После 100 часов в Тибете я понял, что пора уезжать
(Изображение предоставлено: Nattapon/Getty Images)
может совершить внутреннее путешествие, которое следует за эхом через всю жизнь.
I
Во времени, как и в пространстве, часто завладевает любопытная математика.
Чем меньше вещей у вас в памяти, тем больше места остается для каждого из них, чтобы отразиться внутри вас. Короткое путешествие может быть похоже на пустую комнату в японском чайном домике: если там нет ничего, кроме одного свитка, этот свиток становится вселенной. Иногда, как я обнаружил, только делая внешнее путешествие коротким, можно совершить внутреннее путешествие, которое следует за эхом на протяжении всей жизни.
Я не думал об этом сознательно, когда мой самолет из китайского города Чэнду приземлился на пустынной взлетно-посадочной полосе в милях от Лхасы, давней столицы Тибета, 19 сентября.85. Противоположное: я был 20-летним парнем, игравшим на прогулке в моем офисе на 25-м этаже в центре Манхэттена, где я писал статьи о мировых делах для журнала Time. Мне удалось сбежать из своего офиса во время шестимесячного отпуска, и вскоре после прибытия в Китай я узнал, что Тибет теперь открыт для иностранцев, действительно впервые.
Впервые я посетил Далай-ламу в его индийском доме в Дхарамсале еще подростком — благодаря моему отцу-философу, который познакомился с тибетским лидером через несколько месяцев после его изгнания в 1959 – и я издалека следил за ситуацией там.
Но теперь правительство в Пекине открыло Тибет для иностранных туристов, и я не мог устоять перед перспективой стать частью первой волны посетителей.
Писатель Пико Айер был в числе первых посетителей Тибета после того, как он был открыт для туристов в 1985 году.
• Таинственный человек, подаривший мне Японию
• Острова необузданного воображения
Однако, когда я вышел в разреженный воздух — воздух был таким отвратительно синим — я подумал, не слишком ли много я поддался одному мифу о Шангри-Ла. Несколько других иностранцев на неустойчивом китайском коммерческом транспорте выглядели как ренегаты: авантюристы, закутанные в шарфы; бездельники в панталонах; ученые в ковбойских шляпах на миссиях, которые они отказались раскрывать. Нашу группу любопытных загнали в потрепанный автобус, и очень скоро мы уже неслись по дорогам и ручьям в путешествие в Лхасу, которое, казалось, никогда не кончится.
Вдоль дороги было мало признаков того, что я считал цивилизацией: только несколько небольших статуй за пределами пещер и Будды, раскрашенные в ослепительные цвета на скалах.
Время от времени мы проходили мимо странника, чумазого сотнями дней пути, который складывал перед собой ладони и снова и снова падал в прах в благоговейном трехчастном молитвенном земном поклоне. Когда мы, наконец, въехали в обшарпанный двор, «Город Солнца» предстал перед нами как маленький городок из побеленных домиков, собравшихся вокруг древнего рынка Бархор, с золотыми цветочными ящиками под глубоким синим небом, потертыми молитвенными флажками, развевающимися под белым открытым крыши.
Паломники падают ниц в районе рынка Баркхор в Лхасе. (Фото: Маттео Коломбо/Getty Images) Я проглотил такие классические произведения, как «Изгнание из страны снегов» и «Семь лет в Тибете». Однажды я даже затащил 16 коллег из отдела международных отношений Time в темный подвал ныне несуществующего ресторана Tibetan Kitchen на Третьей авеню в Нью-Йорке, чтобы научить их гималайским реалиям. Но то, что я увидел сейчас, не имело ничего общего с тем, о чем я читал в мистическом рассказе Александры Давид-Нил «Магия и тайна Тибета».
Мужчины кружили по главной площади перед храмом Джоканг, бормоча себе под нос: «Далай-лама. Далай-лама в надежде, что иностранец подсунет им контрабандную фотографию их изгнанного лидера. Полицейские под прикрытием бродили тут и там по площади. Повсюду кочевые женщины-голок в зеленых котелках, огромные воины кхампа с красной нитью в длинных волосах и багровощекие детишки рядом с ними ходили вокруг храма, крутя на ходу молитвенные барабаны, а рабочие пели народные песни, трудясь над храмом. восстанавливать разрушающиеся здания.
Еще в Мидтауне я читал о новой гостинице в дальнем конце города, так что я поплелся к ней, поднимая чемодан почти больше, чем я сам. Когда я прибыл, я должен был найти то, что могло быть больницей для призраков с пустыми комнатами и кислородным баллоном возле каждой кровати. Я развернулся и начал плести обратно — про высотную болезнь мне никто не говорил. Ослепительно улыбающиеся пастухи яков выкрикивали мне вещи, которые я не мог понять. Колючая кантри-и-восточная музыка — песни кочевников, исполняемые одним голым голосом на одной струне, — трещала из кассет в придорожных ларьках.
В то время Тибет был настолько неизведанным, что иностранцу было трудно найти опору.
Изображения изгнанного Далай-ламы запрещены в Тибете. из. «Отель Банак Шол, Дорога Счастья», — гласила вывеска. Молодой тибетец, немного говорящий по-английски, сказал мне, что я могу снять комнату за 2 доллара за ночь. В комнате было все, что было: большой голый матрас с соломенной подушкой, и негде было даже пошевелиться. Грязный общий туалет находился в конце наружного коридора; ржавый кран во дворе ниже предложенной воды.
Я поднялся по крутой деревянной лестнице, бросил чемодан в свою темную, душную комнату, затем снова вышел и проскользнул через лабиринт грязных переулков к Джокангу (который всего несколько недель назад вспыхнул пламенем). Перед ним монахи и кочевницы, крохотные малыши и их бабушки совершали трехчастные простирания, как, я видел, они делали с рассвета до полуночи. Когда я вошел в храм, я мало что мог уловить при тусклом свете мерцающих свечей. Но вскоре я мог заметить слезы, струившиеся по самым шершавым тибетским щекам, когда просители шаркали вперед, проходя мимо одного бога сострадания и мудрости за другим, ошеломленные тем, что наконец достигли самого святого места в своем священном городе.
На следующее утро я отправился в Ганден, когда-то один из крупнейших монастырей в мире. Теперь это была просто груда разбитых камней. Трое монахов в красных одеждах, устраивающих пикник в грязи, махнули мне рукой, чтобы я присоединился к ним за чаем с соленым маслом яка и грубым хлебом. На обратном пути автобуса вспыхнула драка, когда группа тибетцев собралась вокруг одинокого китайца, что напомнило о том, что даже оккупанты временами становились жертвами своих обстоятельств. Когда наступила ночь, я заметил, что весь маленький городок находится под покровительственным взглядом 13-этажного дворца Потала наверху, и только несколько огней сияют в его более чем 1000 комнатах.
Комната в отеле Banak Shol, где писатель Пико Айер останавливался во время своего визита в Лхасу в 1985 году. мимо палаток кочевников из шерсти яков, за которыми стояли одинокие свечи, пока я не добрался до отдаленной скалы, где крепкие тибетцы занимались ужасной ритуальной практикой: традиционным способом рубили свежий человеческий труп, чтобы скормить его хищным птицам.
. Это было похоже на вторжение — священный обряд, пожираемый нами, непонимающими туристами, — и все же не увидеть «Небесное погребение» казалось каким-то святотатством.
Днем я отправился в монастыри Сера и Дрепунг, вспоминая рассказы моего отца-профессора об их фресках с черепами и ритуальных дебатах, на которых присутствовало 20 000 человек. В этот момент во дворах терпеливо сидели в основном собаки, а горстка молодых монахов-послушников просили поиграть с моей камерой.
Наконец, на третье утро в городе я совершил долгий подъем по зигзагообразной тропинке к Потале. Следуя за группой тибетцев в темную палатку в первом дворе, я расстался с несколькими пенни, чтобы купить два религиозных свитка, кишащих божествами и видениями вселенной. Я поднялся в комнаты, через которые лились лучи яркого солнечного света, а монахи сидели в углах между красными и золотыми занавесками и читали сутры. На каждом шагу были статуи и залы с сокровищами; женщины кланялись, чтобы получить освященную воду от монахов среди реликвий девяти Далай-лам, которые жили там.
Паломники в Лхасе молятся с рассвета до полуночи, часто во время вращения молитвенных барабанов. со свежим снегом. Небо было кобальтовым, и все предстало передо мной с четкой, зум-объективной непосредственностью. Я не мог сказать почему, я не мог сказать как, но каким-то образом, когда я стоял там, я чувствовал себя не просто на «крыше мира», упомянутой во всех брошюрах, а на крыше моего существа — более ясного. , более сильного душевного состояния я не признавал.
Может, дело в разреженном воздухе. Может быть, культурный шок или накопленная усталость от череды перелетов и тряской поездки на автобусе. Конечно, я не стремился почувствовать что-то особенное в стране, которая у многих ассоциируется с потусторонним транспортом. Я вспомнил, как сэр Фрэнсис Янгхазбенд, британский солдат, руководивший кровавой экспедицией в городе зимой 1904 года, отправился в долгую поездку в свой последний день в Лхасе. Что бы он там ни пережил, это было настолько сильно, что он снял солдатскую форму, вернулся в Европу и стал одним из самых ярых борцов за мир столетия.
В свои 20 лет я был достаточно глуп, чтобы поверить, что вы сформировали себя, не думая о том, что думают другие люди, и определяли себя всем, что, как вы думали, вы могли видеть. Будучи трезвомыслящим журналистом Time, я считал, что не приемлю клише. Но когда я стоял в этом высоком, ясном свете, потрясенный почти несмотря на все мои усилия, я дал себе обещание, как никогда ни до, ни после. Я уеду через два дня, всего через 100 часов в Тибете, чтобы мое пребывание в Лхасе всегда составляло в моей голове ясное целое. Это были райские дни, которые я никогда больше не узнаю, поэтому я уйду как можно скорее и навсегда сохраню отчетливую интермедию в своей голове.
Пико Айер: «Одна из трудностей любого путешествия… заключается в том, чтобы иметь мужество знать, когда его прервать» (Фото: Nattapon/Getty Images)
Мне стыдно за то, кем я был сейчас в свои 20, так быстро выносить суждения, так окружен школьным скептицизмом. Но в тот момент мои инстинкты были верны. Я уехал из Лхасы всего через четыре дня, и спустя 33 года каждый час этого пребывания кажется таким же подобранным, как одинокое полотно в огромном банкетном зале.
Я не раз возвращался в тибетскую столицу, много лет путешествовал по Бутану, Ладакху и Непалу, а также по столь же переменчивым высотам Боливии и Перу. Но я был прав: то, что я почувствовал в тот момент, я больше никогда не чувствовал.
Теперь, когда я сижу за своим столом и снова отправляюсь в путешествие, я вспоминаю, что именно в пустой комнате я всегда чувствую себя сытым. Часть задачи любого внешнего путешествия, особенно возвышенного, состоит в том, чтобы иметь мужество знать, когда его прервать, хотя бы для того, чтобы внутреннее путешествие могло — и останется — живым, отличительным и цельным, навсегда.
Пико Айер — автор многих книг о путешествиях, в том числе «Искусство неподвижности» и «Человек в моей голове».
Путешествия — это сериал BBC Travel, посвященный внутренним путешествиям путешественников, преображению и росту по мере того, как они познают мир.
Присоединяйтесь к более чем трем миллионам поклонников BBC Travel, поставив нам лайк в Facebook или подпишитесь на нас в Twitter и Instagram .
Если вам понравилась эта история, подпишитесь на еженедельную рассылку новостей bbc.com под названием «Если вы прочитаете только 6 вещей на этой неделе». Подборка историй из BBC Future, Earth, Culture, Capital и Travel, доставляемая на ваш почтовый ящик каждую пятницу.
Китай предлагает заглянуть в тибетскую жизнь без Далай-ламы
Лхаса, Китай (AP) — Свежий ветер треплет желтые молитвенные флаги, когда десятки тибетцев, некоторые на костылях, окружают святыню в освященном веками буддийском ритуале. На противоположной стороне улицы красное знамя излагает новую систему верований, которую правящая коммунистическая партия Китая навязывает с растущим рвением.
«Новая социалистическая идеология Си Цзиньпина с китайской спецификой является руководством для всей партии и всех национальностей в борьбе за великое возрождение Китая», — гласит надпись тибетским и китайским шрифтом, относящаяся к лидеру Китая, который стремился поставить его отпечаток практически на каждом аспекте жизни огромного графства.
В последнее время это все больше распространяется на религию как в центральном Китае, так и на его окраинах, таких как Тибет. Партия продвигает программу китаизации тибетской жизни посредством программ, направленных на то, чтобы отделить тибетцев от их языка, культуры и особенно от их преданности Далай-ламе, традиционному духовному лидеру Тибета, который живет в изгнании с 1959 года. В залитом солнцем дворе храма Джокханг, одного из самых святых мест тибетского буддизма, главный монах Лхакпа сказал, что Далай-лама не является его духовным лидером. На вопрос, кто это, он сказал: «Си Цзиньпин».
Ассошиэйтед Пресс присоединилось к редкому и строго контролируемому медиа-туру в Тибет, освещая то, что правительство описывает как социальную стабильность и экономическое развитие региона после 70 лет правления Коммунистической партии. Остановки включали монастыри, храмы, школы, проекты по борьбе с бедностью и туристические объекты.
Похоже, это отражает уверенность партии в том, что она побеждает в глобальной битве общественного мнения за Тибет.
В качестве противовеса тибетские правозащитные группы продолжают сообщать о частых задержаниях, экономической маргинализации, удушающем присутствии службы безопасности и сильном давлении с целью ассимилироваться с ханьским большинством Китая, при этом присягая на лояльность Коммунистической партии.
Тибетцы в изгнании говорят, что они были фактически независимыми на протяжении веков, и обвиняют Китай в попытке стереть с лица земли буддийскую культуру и язык Тибета, эксплуатируя его природные ресурсы и поощряя переселение туда китайцев из других частей страны. Пекин заявляет, что Тибет долгое время был частью Китая и что коммунисты освободили сотни тысяч неграмотных крепостных, когда они свергли правящую теократию в 1951 году. Летние Олимпийские игры сопровождались удвоенными усилиями по экономическому развитию и ослаблению влияния буддизма. В образцовой деревне Баджи к востоку от столицы Лхасы жители, одетые в традиционную одежду, рассказали иностранным журналистам, как кампании по борьбе с бедностью изменили их жизнь.
«Время изменилось, поэтому требования людей изменились. В старые времена людям нужны были религиозные убеждения как их духовная поддержка, но теперь мы этого не делаем», — сказал 25-летний бухгалтер Церинг Юдрон.
РЕКЛАМА
Правительство указывает на миллиарды долларов, которые оно инвестировало в дороги, аэропорты, железные дороги, школы и больницы, заявляя, что развитие удвоило ожидаемую продолжительность жизни, принесло электрификацию, рабочие места и возможности в регион, который долгое время отставал.
«Тибет искоренил крайнюю нищету», — говорится в правительственном отчете о Тибете за 2019 год. «Сейчас люди ведут лучшую жизнь и живут в довольстве. Сформировался совершенно новый социалистический Тибет».
Влияние на традиционную культуру было огромным. Подобно христианам и мусульманам, тибетских буддистов все чаще заставляют «китаизировать» их религии в рамках программы, выдвинутой Си, самым авторитарным лидером Китая со времен Мао Цзэдуна. В то время как репрессии были менее жесткими, чем в соседнем Синьцзяне, где происходят массовые заключения тюркских мусульман, жители находятся под сильным давлением, чтобы следить друг за другом, а нарушения могут привести к длительным тюремным срокам, заявляют правозащитные группы.
Партия разработала систему контроля над тибетцами через их веру, сказал Роберт Барнетт, тибетолог из Школы восточных и африканских исследований в Лондоне. По его словам, особенно после протестов 2008 года правительство стремилось «внушить любовь к коммунистической партии тибетцам, когда они еще дети». От университетских городков до домов портреты Си теперь висят на стенах домов и храмов, как когда-то были изображения Далай-ламы.
«Тибетский буддизм следует ориентировать на адаптацию к социалистическому обществу и развивать в китайском контексте», — сказал Си в прошлом году во время встречи, посвященной Тибету.
Полный репортаж: Фотография
Китай все чаще очерняет Далай-ламу, бежавшего из Тибета из-за неудавшегося восстания против китайского правления в 1959 году, и в последние годы отказавшегося от своей политической роли главы самопровозглашенного тибетского правительства в Китае. изгнание. Стремясь подавить протесты, которые возникают каждые десять лет или около того, партия запретила все изображения Далай-ламы в 1996 году, вырезала изгнанного лидера из книг и радиопередач и установила кадры в большинстве деревень, монастырей и женских монастырей.
В то время как Далай-лама говорит, что он ищет только значимую автономию под властью Китая, Пекин обвиняет его в поддержке терроризма и стремлении отделить Тибет от Китая и прервал все контакты с его представителями.
Поскольку Далай-ламе скоро исполнится 86 лет, все больше внимания уделяется вопросу его преемственности или реинкарнации, согласно традиционным представлениям. Преемника традиционно определяют старшие монашеские ученики на основании духовных знамений и видений. Но Китай заявляет, что только Пекин может назначить следующего Далай-ламу на церемонии, используя золотую урну для выбора среди кандидатов, одобренных центральным правительством.
«Реинкарнация живых будд, включая Далай-ламу, должна соответствовать китайским законам и постановлениям, а также религиозным ритуалам и историческим традициям», — заявил представитель министерства иностранных дел в 2019 году. более 900 студентов изучают религию наряду с политикой, правом, информатикой, китайским и тибетским языками.
Среди них восемь монахов в возрасте от 7 до 11 лет, признанных реинкарнациями или «живыми буддами».
Рисунок мелом, посвященный 70-летию военного захвата Тибета Китаем, украшает стену рядом с портретом Си на уроке тибетского языка.
«Мы должны придерживаться лидерства партии в вопросах религии и китаизации религий. Мы должны продолжать приспосабливать религии к социалистической системе Китая», — сказал Чжан Лянтянь, высокопоставленный член коммунистической партии колледжа.
Китай построил сеть школ и институтов по всему Тибету, чтобы попытаться создать «прирученную версию» тибетского буддизма, чтобы противостоять лидерству в изгнании, сказал Дибиеш Ананд, глава отдела международных отношений Вестминстерского университета в Лондоне.
Цель, по словам Ананда, состоит в том, чтобы изменить саму суть тибетского буддизма, создав путаницу в отношении Далай-ламы и его руководства, и в конечном итоге разрушить его наследие как «высшего национального лидера».
Тем временем Китай стремился возвысить других духовных деятелей, в частности, вторую по значимости фигуру тибетского буддизма, Панчен-ламу.